Маргарита Баранова
«Стихи пишу с самого раннего детства, это мой способ говорить с миром о том, что меня привлекает и волнует. А волнуют меня всем знакомые, вечные темы: соотношение жизни и смерти, взаимосвязь природы и человека, ощущение печали, одиночества и любви».
Комментарий составителя
Совершенно неубиваема тяга поэтов к стилизации текста под старину. «Сих», «младых» и прочие кружева и бархат Золотого века русской поэзии настолько сильно маркируют текст стилистически, что соблюсти грань между «высокостью», к которой зачастую стремится автор, и языковой безвкусицей (а ведь как мучителен порой поиск такого слова, которое бы уравняло строку, его содержащую, в общий размер! И по счастью, возможности неполногласия старославянских врат, млеков и градов, а также местоимений и союзных конструкций неисчерпаемы) удается только, пожалуй, концептуалистам. Вот уж кто может играть в эти игры с архаикой без ущерба для поэтической репутации, ловко тасуя и выкладывая в текст архаизмы, анахронизмы и неологизмы.
Маргарита не концептуалист, но, по счастью, филолог и стилизует умеренно. Так что в целом нам понятна причина, по которой в тексте про Адама и Еву появляется все вышеупомянутое. Первое стихотворение подборки, которое я условно окрестила молитвой океану, очень красивое ритмически, построенное на повторах, отражающих движение волн и передающих такое актуальное на сегодня состояние, в котором пребывает лирическая героиня – «в потоке». Потоковость содержится и в необычной метафоре второго текста – «любовницы рука… течет».
Очень часто поэтический текст, несмотря на видимую гладкость формы, содержит какую-то шероховатость, «камушек в ботинке», который не дает впасть в читательскую кому, который хочется разгадать, если не получается осязать. Такой для меня останется «туманная дымка… – полотенце, постиранное вдовою». Метафора, которую сначала хочется причесать, а потом, подивившись силе ее эмоциональности, оставить и любить.
Кира Король
*** Вечное бессмертное море великий и бесконечный океан Колыбель мироздания Какое это счастье быть в твоих соленых объятиях Погружать в них изможденное и усталое тленное тело Какая радость слышать твой голос и быть тобою услышанным Какая радость осязать твой вкус на губах и дыхание на коже Какое счастье быть частью тебя И одновременно частью мира В твоих волнах таятся ответы, но я их не знаю И я признаюсь в любви твоим извилистым течениям Шёпоту твоему и ласке твоей Твоему стремлению все объять и поглотить Твоему стремлению все принять и вернуть обратно И находясь подле тебя я познаю откровение Я постигаю правду которую не могу объяснить И я счастлива держать мир в своей ладони Когда набираю горсть прозрачной воды И вижу в ней отражение звёзд.
*** На горизонте все уже в огне, А город, утонувший в духоте, Спит непробудно долгим мутным сном. Повсюду пьют в убогих кабаках, Вкушая смрад, лаская дымом мрак. Пьют беспрерывно. Выше этажом любовники в бессилии уснули, Обнявшись, словно на века срослись Худыми изможденными телами. Любовницы тончайшая рука Из простыней течёт, как вешняя вода. Совсем дитя, она ещё вся спит. И снится ей, что где-то там, средь кущ, Что некогда Эдемом громко звались, Младая Ева ждёт Адама вечность. И в темный час, услыша Ада глас, Из уст змеиных получает плод, Что не убил, а породил наш род. И повторяется сие из века в век: Уснувший город, огненный рассвет. Младая Ева, тонкая рука, А в облаках вершит свой ход луна.
*** В сих краях никогда не бывает лета – Лишь туманная дымка висит над морем, Полотенце, постиранное вдовою, И печальные слёзы льёт. Солнце здесь появляется, но не часто, И улыбка гаснет в устах прохожих. Тишина и покой тут всего дороже: Это край рабочих и край сирот. Здесь седой репей и извечный камень, Паутина вся от росы клонится. Люди тут кричат, что не согрешают, А потом идут по церквям молиться. И глаза последних влюблённых стали, Здесь любви не место, здесь место смерти. И пока вода поглощает камень — Пустота собой заполняет сердце.
